«Много книжек - много деток»

«Вот отец Виталий много книжек детских накупил, у него и деток много будет», – так ныне покойный рязанский митрополит Симон (Новиков) за девять лет до этого предсказал иерею Виталию Рыбакову то, что он возглавит Центр охраны материнства и детства Рязанской епархии.

Тогда отец Виталий подумал: «Что это с владыкой? Ведь я овдовел, когда моему сыну было всего два года, живу без матушки. Как же у меня будет много деток?». А потом началась такая работа, что, по его словам, «бывало, завтракал в Московской области, обедал в Рязанской, а ужинал в Липецкой». Сейчас отец Виталий принимает самое активное участие в проектах Всероссийской программы «Святость материнства» Фонда Андрея Первозванного, в деятельности Патриаршей комиссии по вопросам семьи, защиты материнства и детства, Синодального Отдела по церковной благотворительности и социальному служению, Ассоциации организаций в защиту семьи, и вокруг него всегда много деток, как и предсказал владыка Симон.

- Отец Виталий, как друг Фонда Андрея Первозванного Вы, конечно, слышали о том, что в начале апреля фонд организовал принесение мощей святителя Луки (Войно-Ясенецкого) из Симферополя в греческий город Патры. Чем Вас поразил этот святой?

- Валентин Войно-Ясенецкий с детства тяготел к живописи и имел в этом определенный талант. Когда молодому человеку пришло время определяться с выбором жизненного пути, и он уже стоял на пороге Петербургской Академии художеств, то крепко задумался о том, вправе ли он заниматься живописью лишь потому, что ему это нравится, в то время, как вокруг так много страждущих людей. И, невзирая на возникшие препятствия, он вскоре осуществил свое благочестивое намерение и стал врачом. Господь впоследствии призрел на такое твердое решение идти жертвенным путем ради блага ближних и облегчения их страданий и призвал его врачевать уже не только тело, но и души своих соотечественников, призвал к исповедничеству, священническому и епископскопу служению. Многие ли из нас сегодня готовы поступить таким образом? А ведь от нашего выбора во многом зависит избранничество свыше.

- Отец Виталий, в 2014 году на конференции, которая прошла в Казахстане, Вы выступили с подробным докладом на тему «Опыт работы по оказанию помощи семьям и матерям в Рязанской епархии». Расскажите, пожалуйста, о своей деятельности.

- В этом году исполняется 10 лет с того дня, как Рязанский центр охраны материнства и детства «Право на жизнь» прошел государственную регистрацию и получил собственное юридическое лицо. Из Устава нашей организации видно, что ее учредителем является Рязанская епархия. За эти годы мы приобрели богатый опыт работы в области возрождения семейных ценностей, поддержки семьи, защиты материнства и детства, а также в сфере взаимодействия с региональными государственными структурами и общественными организациями. Как и наши коллеги из других регионов, мы имеем определенный опыт работы с женщинами в кризисной ситуации. В чем-то он уникален. Например, сложившиеся крепкие отношения с одним из государственных учреждений системы социального обеспечения – Центром «Семья» – позволяют нам успешно обходиться без собственного приюта для беременных, в ситуации, когда нам срочно надо помочь беременной женщине найти временное пристанище.

В Центре «Семья» имеется социальная гостиница на полном государственном обеспечении для жителей области, попавших в различные непростые жизненные ситуации. Сюда, по нашей просьбе, принимают и подопечных Центра охраны и материнства и детства на срок от шести месяцев до одного года. Как правило, за это время первоначальная проблема теряет остроту, и все с Божией помощью как-то устраивается. Нам удается решить проблему содержания женщин, находящихся в состоянии кризисной беременности, привлекая для этого бюджетные средства и ресурсы. Опыт рязанского ЦЗМ был в свое время положительно отмечен главой Патриаршей комиссии по вопросам семьи, защиты материнства и детства протоиереем Димитрием Смирновым. Также за совместную работу в этой области нам неоднократно выражали благодарность региональные власти, а я как руководитель епархиального ЦЗМ вошел в состав Попечительского совета Центра «Семья». Иногда при создании региональных Центров защиты материнства меня приглашают в качестве эксперта.

Когда я был в Казахстане, предложил создать в Алма-Ате Ресурсный центр, способный в будущем содействовать образованию на канонической территории Казахстанского Митрополичьего округа епархиальных и приходских Центров поддержки семьи и защиты материнства. Созданный тогда при Христорождественском соборе города Алма-Аты Медицинский благотворительный центр имени святителя Луки, архиепископа Симферопольского и Крымского, вполне мог бы стать базой в этом направлении. Тогда главный врач центра диакон Александр Джоджуа в своем докладе на тему «Трудности православных семей в современном обществе» сказал о необходимости готовить молодежь к созданию крепкой семьи. Участники конференции посмотрели интернет-семинар «Опыт Смоленской епархии в организации помощи семьям» и приняли участие в работе вебинара «Проблемы современной православной семьи и биоэтика», который был организован Синодальным отделом Московской Патриархии по церковной благотворительности и социальному служению. Думаю, что и наш опыт всем пригодится.

- Каковы Ваши впечатления от форумов, проходящих в рамках программы «Святость материнства»? Вы ведь их постоянный участник.

- Впечатления только позитивные, притом, что наша работа считается неблагодарной. Каждый из этих форумов дает нам определенную силу, очень поддерживает нас на верном пути. Здесь ведь собираются настоящие подвижники, люди, которые в первую очередь большую часть своего времени посвящают другим людям. О том, что часто это не ценится людьми, говорилось, в частности, на секции, посвященной отцовству. Если вспомнить слова Святого Евангелия, то можно сказать, что на подобных форумах собираются люди «не от мира сего», живущие по другим законам. Каждый в своем регионе мы таковыми и являемся среди какой-то определенной общности. Видя, что мы не одни, что нас много, мы получаем заряд бодрости на грядущее. Без всякого сомнения, мы многое берем для себя из того, к чему приходят люди в разных регионах России и за рубежом. Здесь мы делимся друг с другом своим опытом, слышим друг друга, записываем все друг за дружкой, берем все ценное на заметку

- Что было важным, запоминающимся?

- Очень важным было выступление председателя попечительского совета Всероссийской программы «Святость материнства» Натальи Викторовны Якуниной, которая, в частности, предложила учредить новый российский праздник «День детей и родительского счастья», который будет праздноваться 1 июня. Также она предложили объединить дни памяти Димитрия Донского и его супруги Евфросинии Московской, которые до сих пор праздновались в разные дни.

- Как начиналось Ваше служение в качестве руководителя ЦЗМ и трудно ли руководить ЦЗМ?

- Помогает прежний опыт. До несения этого послушания в церкви я имел опыт работы директором в трех организациях. Наш Центр защиты материнства изначально создавался для работы психологов в женской консультации с целью сохранения детей. Осваивая в семинарии педагогику и психологию, я, конечно, не знал, что стану директором над психологами. К сожалению, в тот момент ЦЗМ находился в плачевном состоянии, и его надо было спасать. Интересно, что возглавить Центр мне предложили вначале Великого поста. Так как я служил в храме один, без дьякона и второго священника, у меня был особый порядок служения. В пост службы длиннее. Целыми неделями бывают службы. И тут встала проблема выбора: либо бросить службу или сократить ее ради того, чтобы войти в суть работы Центра, либо положиться во всем на Бога и служить, как положено. Я избрал второй путь и не пожалел. Помолился, не оставил служение, все отдал Богу, и Господь воздал мне сторицей. Еще шел Великий пост, когда я приехал в Москву.

Знакомые ребята из Сретенской семинарии подсказали, что у них преподает замечательный специалист Ирина Николаевна Мошкова, кандидат психологических наук. У нее очень хорошие научные труды, но она еще и практик, т.к. руководит психологической службой «Семейное благо». У них налажено взаимодействие с районными структурами социального обслуживания города Москвы. Она работала в рамках президентского гранта. Ее программа «Духовное здоровье семьи и личности» была одобрена и являлась приоритетной для всего Центрального федерального округа. Я решил после Светлой седмицы с ней познакомиться. И вдруг через неделю после Пасхи узнаю, что она приехала к нам в Рязань в день ее ангела. Я привез ей цветы, и Ирина Николаевна стала не только моим консультантом, но и другом. До сих пор я дружу с ней и ее семьей. Перед выступлениями на конференции я советуюсь с ней или некоторыми другими учеными.

Одновременно в Центре "Семья" может находиться 30-35 человек. Бывают и пожилые женщины, и дети, к сожалению. Рязанский центр охраны материнства и детства – структура церковная. Но нередко к нам обращаются и неверующие люди, и мусульмане. Мы не отказываем никому. Иногда пишем ходатайства, чтобы женщине, у которой есть проблема, помогли другие организации, и они всегда идут нам навстречу. Среди них и Центр «Семья», который когда-то принимал семьи многодетных переселенцев из других регионов СНГ. С тех пор мы дружим с центром «Семья», вместе организуем праздники. Однажды он помог отремонтировать заброшенную квартиру в деревне для молодой женщины с семимесячным ребенком. Мы тоже в этом участвовали.

- Центр «Семья» действует при храме?

- Нет, областной государственный центр социального обслуживания «Семья» – это официальная министерская организация, государственная структура, имеющая отделения по всей области. В 2010 году во время массовых пожаров многие жертвовали вещи, которые распределял именно центр «Семья». Потом центр отказался от своего вещевого склада, и всех стали направлять к нам. У нас есть два офиса и крупнейший в области вещевой склад. Даже государственного такого склада нет. С помощью аукциона, проведенного фондом «Истоки», мы смогли оборудовать вещевой склад с хорошими просторными помещениями. Здесь есть кроватки и коляски, причем, не только для тех, кто сохранил детей, передумав делать аборт. Часто мы ищем коляски по объявлениям в газете, и если они в отличном состоянии, платим полцены. Обычно находится благотворитель, который покупает ее для того, кому она нужна.

 

Круглосуточно работает телефон доверия. Чтобы соответствовать государственному стандарту, сотрудники Центра дополнительно получили образование клинического психолога

- Из чего состоят ваши будни?

 

- Круглосуточно работает телефон доверия. Чтобы соответствовать государственному стандарту, сотрудники Центра дополнительно получили образование клинического психолога. Также в рамках проекта программы «Святость материнства» «Ты не одна» они прошли курсы подготовки к доабортному консультированию. Из более чем трехсот наших подопечных семей, то есть семей, получающих в Центре помощь, половину составляют многодетные семьи, а примерно четверть – это матери, отказавшиеся от аборта и сохранившие детей. В трех наших подопечных семьях воспитывается по восемь детей, а еще в двух – по семь. В одном из райцентров области есть семья, в которой 11 детей, но правильнее сказать, что у них 18 домочадцев. Ведь в нашей деятельности надо брать в расчет не только детей, но и домочадцев, как говорилось прежде на Руси. Это очень важная забота. Есть у нас мать-одиночка, у которой 7 детей.

- Беседа психологом с женщиной, решившейся на аборт, не всегда заканчивается рождением ребенка. Значит ли это, что его работа не приносит результат?

- Психолог, несомненно, должен быть профессионалом, но он должен обладать итакими качествами, как доброта, человечность, отзывчивость. У нас был случай, когда после доабортного консультирования женщина сделала аборт. Но, забеременев в следующий раз, она вспомнила разговор с психологом в кабинете кризисной беременности и сохранила ребенка. Может быть, сыграло свою роль и чувство раскаяния за совершенную ошибку, но все же работа психолога может иметь дальние последствия. После родов женщина поблагодарила психолога, который, казалось бы, неудачно поработал, но на самом деле посеял доброе зерно. Это говорит о том, что часто человеку не хватает обычного участия и заботы.

- Вы помните самую первую женщину, которая отказалась от аборта на Вашей памяти?

- Однажды в абортарий обратилась женщина, которая зачала в тюрьме. Она в другом регионе жила, и ее мама не пускала ее в дом: «Уже есть двое детей, а ты еще и третьего от какого-то заключенного принесла». В абортарии был наш психолог, и он сообщил кому-то из наших благодетелей об этой женщине. Благодетель дал ей денег. Представляете, женщина, отсидевшая в тюрьме, человек с судимостью, сказала ему, что не возьмет денег: «Понимаете, я не смогу вам вернуть их». До этого момента она никогда, ни разу в жизни не встречала человека, который, дав 100 рублей, не снял бы с нее потом три шкуры, не требовал бы отдать с процентами. И вдруг ей приносят несколько тысяч и говорят: «Да ты рожай! Сохрани ребеночка. Если что-то тебе нужно будет, мы поможем». Этот их диалог и явился решающим фактором, чтобы сохранить ребенка. Эта первая отказавшаяся от аборта женщина выступила на телевидении в поддержку нашего центра, поблагодарила благодетелей. Вот такой человек.

Денег у нас в Центре как не было, так и нет. Это наша всегдашняя проблема. И в случае с этой женщиной мы нашли три семьи. Две из них владели небольшим частным бизнесом, а одна семья просто помогала той первой женщине: раз в квартал они оплачивали для нее квартиру-малосемейку. Мы помогали, чем могли. Женщина всегда нам говорила: «Давайте я хоть что-то буду делать, мне неудобно, стыдно мне».

- Та женщина верующая была?

- Во время первого же нашего разговора она сказала, что принципиально не надевает крестик. Мы больше никогда ей об этом не напоминали. Но потом, на восьмом месяце после рождения девочки, она попросила именно меня крестить дочку. И с того времени ее жизнь изменилась кардинально. Так как человек она твердый и внутренний стержень у нее есть, она смогла бросить свои прежние связи. Сейчас воспитывает троих детей и работает. Иногда даже деньги нам присылает – по одной или две тысячи. Не всегда, но тем не менее…

- А сколько она прожила на съемной квартире?

- Больше года – полгода до рождения дочки и восемь месяцев после, пока ее мама не смирилась с ребеночком, зачатым в тюрьме, и не пустила ее снова домой. Она к нам приезжала с Дашенькой. Видите, какое счастье, какая радость от ребенка. Но обычно наши подопечные живут в приюте полгода или год. Некоторые ЦЗМ играют роль приюта для беременных, как, например, в Иваново и в других городах. А у нас беременные бывают, конечно. Но функции приюта для беременных у нас выполняет государственный центр, как уже было сказано выше, с которым мы заключаем договор.

- Вы руководите центром со дня его открытия?

В нашей жизни ничего не происходит случайно. Когда я служил дьяконом, однажды поехал в Ярославскую область вместе с покойным митрополитом Симоном (Новиковым), который был тогда правящим архиереем Рязанской епархии. Владыка был выпускником Троице-Сергиевой Лавры, инспектором академии, особенно почитал преподобного Сергия, был, можно сказать, его чадом. Из Лавры он был назначен в Рязанскую епархию, где до конца своих дней был епископом. В 2000 году в Лавре владыка Симон вел разговор со своими молодыми иподьяконами и со мной. Он сказал, какая каждого из нас ждет судьба. Кому-то сказал, что он будет заниматься тем, кто-то – этим, кто-то станет протоиереем, кто-то протодьяконом в соборе. Я был тогда дьяконом. Увидев в моих руках приличную стопку детских православных книг, он сказал: «Вот отец Виталий книжек много купил, у него и деток много будет». А я подумал: «Что это с владыкой? Ведь я овдовел, когда моему сыну было всего два года, живу без матушки. Как же у меня будет много деток?» И вот когда в 2009 году мне предложили возглавить Центр охраны материнства и детства, с которым я уже сотрудничал как духовник, сразу вспомнил пророческие слова владыки Симона. Он прозревал то, на что мы не обращаем внимания. В свое время митрополит Сергий, управляющий делами Русской Православной Церкви, назвал владыку Симона «совестью нашей Патриархии». Такое было к нему отношение. И вот я сподобился от этого владыки-старца получить напутствие, которое оказалось пророческим.

- Вы в Рязани родились?

- Нет, родился и вырос я в Средней Азии, в Алма-Ате, где получил строительное образование. Отец был пограничником и погиб, когда мне не было еще и года. Бабушка, имевшая крепкие православные корни, молилась Богу. Бога-то мы почитали всегда, помнили. И во время войны, и после нее верующие христиане и монашествующие часто собирались на молитву подвале дома родителей мамы, иногда со священником. После войны бабушка венчалась с дедом. Отпевали ее в храме. Я довольно рано был крещен, несмотря на трудное для веры время и особое место службы отца, но о каком-то моем воцерковлении в детстве речи, к сожалению, не было. Обычно на Пасху яички освящали, иногда на Рождество ходили в храм. Отпевали, провожали в последний путь своих близких. Это максимум, что мы могли. Вот этим и ограничивалась тогдашняя наша церковная жизнь. Но иконы в доме были всегда, как и на моем рабочем столе.

- А когда в храм начали ходить?

- Когда мне было больше 26 лет. Оказался в церкви, потому что в моей жизни сложились очень трудные обстоятельства. Это было кризисное, тяжелое время – начало 1990-х годов. Именно тогда я пришел к первому покаянию. Как сейчас вижу, Господь вел меня своим путем. В крайнем отчаянии, до сих пор непонятным мне образом, я очутился в храме. Помню лицо беседовавшего со мной священнослужителя, который показался мне тогда ангелом. Он говорил со мной по-доброму, всю душу вложил. Он понял меня, принял. Так Господь привел меня в храм и к покаянию. После этого, я как-то сразу стал часто посещать богослужения, много молиться, говеть и причащаться. Просто на крыльях летал. Экономическое положение семьи становились все хуже, но эта окрыленность, это время, проведенное в церкви, первый опыт помощи Божьей были бесценны. Через 4 года я прошел подготовительные курсы, которые преподавал епархиальный духовник. Он нас очень обильно напитал своим опытом, своим отношением к требам, службам, Литургии. Потом я учился в семинарии.

- А почему переехали из Казахстана в Россию?

- Тогда я не был еще дьяконом, работал в одном из алма-атинских храмов. Наш духовник благословил меня ехать в Рязань и помочь переезжавшей туда церковной общине из города Шевченко, расположенном на Каспийском море в Казахстане. Это была довольно большая группа переселенцев – как семейных, так и несемейных людей. Некоторые из них тяготели к монашеской жизни. При общине был приют для детей, родители которых либо находились в тюрьмах, либо окончательно опустились и бросили детей. Всего в приюте было около пятнадцати детей, в том числе и дети из некоторых семей переселенцев. Два года действовала у нас настоящая сельская начальная школа в Клепиковском районе. Причем, и настоятель, и матушка, и староста были кандидатами наук.

Бывало, завтракал в Московской области, обедал – в Рязанской, а ужинал – уже в Липецкой, везде решая какие-то насущные дела. 

Первые два года, когда я уже был в сане дьякона, моим послушанием было социальное служение, забота об обеспечении нужд этой общины, постоянно пополнявшейся из различных регионов Казахстана. Сферой моих новых обязанностей были жилищные и миграционные вопросы, пропитание, одежда, быт, знакомство с Рязанщиной – их новым местом жительства, приобщение к истории и культуре предков и многое другое. Я был чем-то вроде эконома общины. И, конечно же, первоочередными были вопросы духовного становления, приобщение к Православной вере. В Клепиковском и Новодеревенском районах Рязанской области мы освятили два молитвенных дома. Мне приходилось почти непрерывно находиться в разъездах, вести множество переговоров, обеспечивать поставки необходимого для церковной службы, жизни переселенцев, учебного процесса.

Бывало, завтракал в Московской области, обедал – в Рязанской, а ужинал – уже в Липецкой, везде решая какие-то насущные дела. Но чаще всего жил тогда в Москве. С тех пор у меня есть ключ от московской квартиры в Медведково, где останавливаюсь сейчас в случае необходимости. Тот бесценный опыт конца 1990-х годов, несомненно, сейчас помогает мне в работе руководителя Центра охраны материнства и детства. В первое время просил пожертвования на содержание приюта, но сразу положил за правило не становиться нахлебником. Если просил зерно, то не для муки, а для посева. Сначала искали, кто пожертвует на корову. А потом уже телочек сами раздавали другим. Хотя бывал в приюте редко из-за своего послушания эконома, дети помнят меня до сих пор. Они выросли уже. Со многими общаемся.

- Считается, что отказ женщины от зачатия, аборты негативно сказываются не только на ее репродуктивном здоровье и дальнейшей семейной жизни, но и на судьбах рожденных ею позже детей. Вы согласны с этим?

- Очень часто, не раз и не два, мне приходилось слышать такие истории. В одном случае, например, ребенок родился безнадежным. Мать сохранила его, не сделала аборт, а ребенок родился с тяжелой патологией. Он прожил один день. Я успел его крестить. По просьбе матери в полночь приехал и крестил этого ребенка. У мамы спросил: «А есть у вас еще дети?» – «Есть, девочка. Ей 10 лет». 10 лет жена, имеющая законного мужа, изнашивала свой организм, уничтожала материнские функции, репродуктивные способности... 10 лет семейной жизни – это крайне неразумное отношение к своему женскому здоровью, функциям материнского организма, здоровью будущих детей! А расплачиваются дети. 

- И мне известны семьи, где после абортов матери рожденные ее в последующем дети либо болели, имели инвалидность, либо были очень несчастны. Но почему женщины не боятся таких последствий?

- Надо больше рассказывать в СМИ об этих последствиях. Я опекаю детское онкологическое отделение и мог бы рассказать еще много подобных историй, услышанных от родителей, которые сегодня сожалеют о соделанном. Одна многодетная мама четыре года после рождения первого ребенка пила гормоны. Это гормональная контрацепция. Потом пять лет она не могла зачать, и в итоге зачала больного ребенка. Врачи называют таких детей «ребенок с патологией» и чаще всего навязывают пренебрежительное отношение к нему еще на стадии ранней беременности, как к какой-то ненужной, вредной, «нежеланной» вещи, от которой непременно «надо избавиться», которую нужно уничтожить.

- Одна матушка рассказала, что у них уже было много детей. Поняв, что не может больше рожать, она возроптала на Бога. «А потом я вдруг поняла, что не могу читать «Отче Наш». Представляете?», – вспоминает она. У нее паника началась. Но как только она сказала: «Ладно, сколько будет, столько и будет», она опять смогла молиться.

- А мне такой случай известен. Знакомый священник рассказывает: «После третьих родов у нас семь лет не было детей. Мы очень хотели девочку, так как первые все родились мальчишки. И вот мы по случаю оказались в Петербурге у мощей Ксении Блаженной. Помолились. Только вернулись домой, а матушка беременна». Семь лет прошло между третьим и четвертым ребенком. Родился, правда, опять мальчик. Потом еще один… И только шестой родилась девочка – на долгожданную радость родителям! Вот такие бывают истории родительские – радостные и интересные.

Без помощи Божией и собственной решимости на доброе дело просто невозможно нормально жить. Нужно быть в ладу с собственной совестью. Вот что рассказал мне один мой земляк. Когда-то они с супругой считали себя «неверующими» людьми и были далеки от Бога. Соответственно с этим они относились к зачатию и рождению детей. Как говорится, «не хотели плодить нищету», а хотели жить в свое удовольствие. В таком случае обычно относятся к дитю, как к игрушке: хотим заведем ребенка, хотим – не будем заводить. В общем «завели» они все-таки мальчика. Даже и думать не думали о втором ребенке. Что ты! Куда такая обуза. Но тут Господь какими-то Ему только ведомыми путями привел их в Церковь. «Пришли мы, стали общаться со священником, слушать проповеди, читать Евангелие. Подружились с семьями разными. В одной из них было аж восемь детей! Как-то неудобно нам стало. А тут еще и отец духовный нет-нет, да и подведет нас к мысли о продолжении рода, и угождении через то Богу. Ненавязчиво, но доходчиво. Вскоре родили второго ребенка, потом – третьего, и, наконец, четвертого… «И вот прошло 10 лет, мы не делали ничего, не предохранялись, но детей у нас больше нет, – сказал мне земляк. – И теперь я любому скажу, что Бог сверх человеческих сил никогда крест не дает».

Другой священник рассказывал, как принесли как-то ребенка в храм и говорят: «Батюшка, а это ваш ребенок». Он не понял: «Как так мой?». Они говорят: «Если бы не вы, его бы не было на этой земле. По вашему слову, мы его сохранили». Ему Господь в какой-то момент нужное слово дал. Господь нас ведет по этой жизни, а мы часто эти моменты не понимаем, не замечаем.

Спрашивали одного старца: «Кто из людей для нас самый важный, какое время для нас самое важное и какое дело в нашей жизни самое важное?» Старец ответил, что самый важный человек в твоей жизни – тот, кого ты видишь сейчас перед собой. Самое важное время в твоей жизни – это то время, в которое ты видишь этого человека. И самое главное дело в твоей жизни – это то, которое ты можешь в это время оказать именно этому человеку. Ведь Господь, как учит нас Златоуст, не оставит. К тебе Господь посылает человека в нужде. Господь его не оставит, если ты откажешь. Но ты упустишь шанс помочь человеку и угодить Богу. Нуждающийся человек – это наш шанс.

Беседовала Ирина Ахундова

По материалам сайта cnsr.ru